Отношение к богатству в казахском и казахстанском обществе
Данияр Сабитов
Казахстан в глобальных процессах. Научное издание. №2 (48), 2016
В начале февраля этого года на сайте казахстанской версии журнала Forbes вышла статья об опубликованном в США ежегодном отчете Global Entrepreneurship Monitor (GEM), в котором проводится мониторинг предпринимательства в странах-участницах. Ее заголовок «Слово «бизнесмен» в Казахстане перестало быть оскорбительным»[1] позволил поднять актуальную тему, связанную с отношением к предпринимательству в стране.
После распада СССР казахстанское хозяйствование пережило вторую революцию. Первая - это переход от феодализма к социализму. Вторая революция - переход от социалистического метода хозяйствования к капиталистическому. В новых рыночных условиях экономика требовала появления основного игрока. И если в СССР это было только лишь государство, то в капиталистическом мире основу составляет предприниматель и его деятельность.
Парадокс заключается в том, что задача создать новый предпринимательский класс легла в первую очередь на государство, по инерции являвшегося сильнейшим актором во всех отраслях. Государство приложило целенаправленные усилия по созданию малых предприятий. К 1994 году в Казахстане работало 11,5 тысячи малых предприятий, в которых было занято 142,2 тыс. человек. При этом из них 40 процентов занимались коммерческой деятельностью, 17 - строительством, 10 - производством товаров народного потребления и 5 проц. - выпуском товаров производственно-технического потребления. Авторы книги «Реформирование экономики Казахстана» пишут: «На смену кооперативам, положившим начало развитию негосударственного сектора экономики, пришли малые, а затем - частные предприятия»[2].
Начал создаваться новый класс, который в силу понятных причин в первую очередь стал формироваться за счет торговцев, в том числе и «челночных». В обществе в их отношении сформировалась двойственное восприятие. С одной стороны, это были люди, которые взяли на себя насыщение потребительского голода в 1990-е годы.
С другой стороны, действовали советские стереотипы, связанные с предпринимательством. Тех, кто работал в сфере продаж, постсоветские люди называют «купи-продай» или словом «торгаши», которое имело негативные коннотации. Советский менталитет предполагает, что «главное - это производство, а уже дальнейший путь товара к потребителю представляется каким-то простым, не заслуживающим дальнейшего разговора. Это наследие советской распределительной системы, закрытого рынка сбыта, когда люди потребляли только то, что сами и производили»[3].
В этой ситуации казахстанские предприниматели оказались в уникальной ситуации. На отношение к ним наложились не только советские стереотипы, но и общий культурологический бэкграунд казахского общества. В кочевом феодальном обществе, как и в советские годы, не было института предпринимательства. Благодаря источникам можно увидеть, какой фундамент был исторически заложен в отношение казахстанцев к богатству вообще и к предпринимательству в частности.
Богатство как социальная категория кочевых казахов
Экономика кочевых казахов предполагала накопление богатства, выраженного в поголовье скота, однако о предпринимательстве в привычном для нас понимании речь не шла. Только к середине XIX века стал оформляться институт «байства», связанный с развитием товарно-денежных отношений.
До этого же времени баи выращивали скот не для продажи, а с целью накопления. Количество скота, собственно, и определяло уровень богатства, а также положение в обществе. В «Описании кригиз-кайсацких орд и степей» А. И. Левшина отмечается, что богатейшие из киргизов имеют по 20 тыс. овец, в другом месте историк подчеркивает, что «редкий из богачей знает число оных в своих стадах».
Следует отметить, однако, что основным индикатором непосредственной состоятельности были не стада овец, а табуны лошадей. И если в конце XIX века баем называли тех, у кого в собственности было не меньше ста лошадей, то в XVШ и в начале XIX века, по данным историка Жамбыла Артыкбаева, наличие 10 тыс. лошадей в хозяйстве не вызывало осложнений, и именно таких людей называли баями[4]. Накопление богатства было важнейшим мотивом, правда, размеры богатства имели объективные ограничения. Богатеть бесконечно было невозможно по естественным причинам: если не случится бурана или болезни, то количество голов будет ограничено размером пастбища.
С одной стороны, поголовье скота действительно было самоцелью - средством выживания скот был только для бедняка, количество баранов и лошадей для богача играли совершенно другую роль. Так, по свидетельствам Алексея Левшина, у баев XIX века не было другой пользы от богатства, кроме как удовлетворение своего тщеславия. «Однажды спросил я одного владельца 8000 лошадей, почему он не продает ежегодно по некоторой части табунов своих. Он отвечал мне: «Для чего стану я продавать мое удовольствие? Деньги мне не нужны; я должен запереть их в сундук, где никто не увидит их. Но теперь, когда табуны мои ходят по степям, всякий смотрит на них, всякий знает, что они мои, и всякий говорит, что я богат», - пишет Левшин[5].
С другой стороны, нельзя полагать, что подобная экономическая модель исчерпывалась одним лишь тщеславием. Тот же автор пишет, что благодаря богатству они приобретали уважение своих соотечественников и титул бай, часто дающий им преимущество перед потомками ханов и перед самыми достойными старейшинами. И если связать этот факт с утверждением Нурболата Масанова о том, что «кочевое общество представляется в виде сложного иерархического ряда, основанного на кровнородственных связях патрилинейно- го порядка»[6], то мы получим и политическое значение богатства в интересах того рода, к которому относился бай. Очевидно, что в богатстве бая было заинтересовано все племя, поскольку это придавало вес всему роду. Бай был выразителем не только своих интересов, но и родовых, поскольку он был частью большой семьи, родственником.
В современном Казахстане отношения между богатыми и бедными некоторым образом трансформировались. Распад родовых отношений, снижение роли большой казахской семьи, индивидуализация приводят к тому, что отношение к чужому богатству уже не воспринимается как общее благо. В определенном смысле сейчас справедливо суждение казахстанцев, что богатый человек богат лично для себя, тогда как в кочевом обществе состоятельный казах был богатым для общего блага.
Помимо политического значения институт байства имел прямое экономическое значение. Вот еще одна формулировка Масанова: «Жизнедеятельность и функционирование беднейших хозяйств было возможно только при условии тесной интеграции с хозяйствами богатых скотовладельцев»[7]. По предположению историка, для семьи из четырех-пяти человек для пропитания в год нужно около 25 овец. А для обеспечения их воспроизводства их число должно составлять 100 голов. Но по данным ученого, количество хозяйств, в которых было всего 5-6 овец, в зависимости от уезда варьируется от 66,5 до 91,6 процента. Фактически основное поголовье скота (от 1/4 до 1/3 всего скота в уезде) принадлежало крупным хозяйствам, которые составляли от 2,6 до 12 проц. Богатый родственник - бай был единственной возможностью для бедного выжить. В том числе здесь можно отметить так наываемые саунные отношения, в соответствии с которыми бай, у которого было так много скота, что он уже не мог с ним справляться, мог отдать (подарить) часть бедным родственникам на развод и на содержание. А в случае джута отданный в пользование скот должен был быть возвращен в байские стада. По словам советских исследователей, это делало богатство бая фактически неуязвимым, а бедное население еще более зависимым.
Однако, несмотря на сильный социальный разрыв, в традиционном казахском обществе к баям и их богатству выражалось уважительное отношение, а к беднейшим - «презрение» (по Левшину). В богатстве воплощались личные качества и достоинства человека, оно маркировало избранничество. Вместе с тем это давало власть - старейшиной могли выбрать только старого казаха, у которого была многочисленная семья и состояние - «эти два условия были обязательными, чтобы повелевать племенами. Каковы бы ни были нравственные качества казаха, у него всегда будут друзья, если он богат»[8]. А само слово «бай» не приобрело негативной коннотации, более того, по мнению карагандинской исследовательницы Асем Хамитовой, слово по-прежнему означает не только «богатый», но и в то же время «достойный», «почитаемый» и «уважаемый»[9]. Об отношении казахов к богатству можно судить и по фольклору, например, пословицам. Большинство пословиц показывает, что быть богатым хорошо:
«Богатство недостатки покрывает, а бедность - оголяет»;
«Все звезды, вместе взятые, не составляют блеска месяца, все бедняки не сравняются с одним богатым»;
«Хотя бы чепуху говорил, выслушивай его: он сын богатого»;
«Если ты богат, будь самодоволен, если ты беден - будь услужлив» и т. д.
Некоторые относятся достаточно критично:
«Нужда закаляет, богатство человечность забывает»;
«От лишнего богатства похудеешь, от излишних развлечений постареешь» и пр.
Как уже было отмечено, к середине XIX века байство становится важной частью хозяйственных и экономических отношений, и связано это было с начинающимся ростом торговли. По данным историка Ермухана Бекмаханова, некоторые баи стали даже проводить крупные торговые и ростовщические операции. Например, султан Младшего жуза Ахмет Джантюрин был пайщиком крупной торговой компании и имел у себя до 25 приказчиков. Ученый приводит и другой пример - характеристику председателя Оренбургской пограничной комиссии Ладыженского на султана Джантюрина: «Ахмет, сам занимаясь торговлей, с готовностью предлагает свои деньги, конечно, не без значительных для себя выгод, каждому киргизу, желающему заняться каким-нибудь из... промыслов»[10]. Однако все же следует отметить, что среди казахов в XIX веке было очень мало торговцев - это считалось непрестижным, хотя и доходным делом, а сам торговец - лукавым обманщиком[11].
Французская исследовательница Изабель Огайон отмечает, что к концу XIX века новым товарным знаком казахского края становится зерно, культура промышленного выращивания которого была привнесена из России. «Теперь звание бай могло быть применимо и к разбогатевшему купцу, и к владетелю скота и обрабатываемой земли. Накануне революции быть баем означало вести оседлый образ жизни, то есть городской, наподобие представителей экономической и политической аристократии степи, но одновременно и обладать большим поголовьем скота и вести кочевой образ жизни», - пишет г-жа Огайон[12].
Изменениям, с которыми столкнулся институт байства, способствовали и мыслители того времени. Интеллектуальная элита конца XIX и начала XX века создавала идеологическое обоснование начавшимся преобразованиям. Так, исследовательница Жанар Нурбекова пишет, что Абай видел в развитии рыночных отношений шанс преодолеть отсталость, он ратовал за разделение труда, свободу предпринимательства и выступал против накопительства. Сам Абай был сыном высокопоставленного степного мурзы и получил немалое наслед- ство[13]. Шокан Уалиханов также призывал к рыночным преобразованиям. В своих «Записках о судебной реформе» путешественник писал: «Каждый человек и все человечество стремятся в развитии своем к одной цели - улучшению материального благосостояния, и в этом заключается так называемый прогресс». Ыбырай Алтынсарин в своих трудах поощрял такие качества, как бережливость и предприимчивость. Позднее идеи поддержки предпринимательства можно было найти на страницах газет «Айкап» и «Казак»[14].
Новый класс: трансформация образа предпринимателя в Казахстане
Наметившемуся процессу перехода казахов от феодальных отношений к капиталистическим не суждено было сформироваться естественным путем. Социалистическая революция перевела номадов из родового строя в коммунистическое общество, в котором на протяжении 70 лет предпринимательская деятельность осуждалась. Фактически казахи столкнулись с рыночными отношениями с распадом советской империи. Причем пришли они с достаточно противоречивым бэкграундом. С одной стороны, в культуре и языке сохранялась позитивная память в отношении богатства и баев, с другой - закрепилось советское отношение к буржуазному классу. За короткий исторический промежуток казахстанцам нужно было сформировать свое отношение к богатству и богатым, а также осознать свое место в новом формате взаимоотношений.
Социологические исследования, которые стали проводиться в «нулевые» годы показали, что действительно, в казахстанском обществе сложились противоречивые представления о богатых людях. Так, заказанное Форумом предпринимателей Казахстана «Исследование бизнес-климата Казахстана», проведенное в 2004 году Центром исследований общественного мнения, показало, что отношение к богатству зависит от способа его приобретения. Так, к крупному бизнесу позитивно относились только 37,8 проц. респондентов, тогда как к предпринимателям МСБ - 87,4 процента. И, наоборот, отрицательное отношение показали 62 и 4,6 процента соответственно. Видимо, это связано с мнением населения, что олигархи заработали свой капитал нечестным путем, тогда как мелкие предприниматели получают прибыль тяжелым трудом.
Также это исследование позволило сформировать средний портрет предпринимателя. Оказалось, что бизнес в Казахстане - преимущественно мужское занятие (78 проц., предпринимателей в МСБ - мужчины). Большинство опрошенных предпринимателей имели высшее образование (56 проц.), около трети - среднее специальное образование (33 проц.) и 11 процентов - общее среднее образование. А если говорить о среднем возрасте, то, по данным палаты предпринимателей «Атамекен», средний бизнесмен в стране составляет 40 лет[15]. Из 2 млн. 376 тыс. молодых людей до 28 лет 270 тыс. чел. (11 проц.) являются предпринимателями.
С точки зрения изучения отношения к предпринимательству можно проанализировать исследование ОФ «Стратегия». В начале 2000-х фонд провел опросы в разных регионах, чтобы выявить основные аспекты самоидентификации жителей разных областей. Опрошенные эксперты Атырауской области отметили, что жителям региона присуще нежелание работать, но при этом иметь высокие заработки. «Если это быстро не удается, то они нервничают, но в то же время не хотят бороться, доказывая свои личностные преимущества, опускают руки, не стараясь работать лучше. И в данном случае недовольство и обвинения направлены не на себя, а на тех, у кого работа получается более качественно и в связи с этим более высокооплачиваема, а таковыми чаще всего оказываются жители других казахстанских областей», - говорится в отчете[16].
В работе по Западно-Казахстанской области отмечается, что население области занимает нечто среднее между жителями Атырауской области, где ярко выражен разрыв в доходах и невысок уровень предприимчивости, и населением Актюбинской области, которое отличается более высокой трудовой активностью при невысоких доходах[17]. Но при этом эксперты отмечали, что у населения начинается приживаться рыночное мышление.
Непростые отношения к предпринимательству сформировались в Манги- стау. В Узене в 2000-е годы сложилась парадоксальная ситуация - 80 проц. населения не платили за коммунальные услуги. «Почему? Потому что, когда был Советский Союз, там за все платили нефтяники. Примечательно, что ощущение привилегированности положения в советское время постепенно нашло себе замещение и трансформировалось в завышенные амбиции местного населения по поводу того, что они живут в богатом регионе, и отказе местных людей от низкооплачиваемых работ», - пишут социологи[18]. Хотя и тут наблюдатели отмечали начало серьезных подвижек.
Наиболее выражено «предпринимательская жилка» нашла отражение в са- мопредставлении жителей Южно-Казахстанской области. Местные эксперты единодушно отметили, что важнейшим отличительным признаком «южан» является их предприимчивость, которая вкупе с высокими адаптивными способностями, приводит к тому, что жители области одними из первых осознали, что их процветание зависит лишь от их способности быстро реагировать на изменяющуюся ситуацию[19]. Этим же они объясняют и меньшую степень патернализма - люди в большей степени полагаются на себя, а не на государство. Благодаря исследованиям «Стратегии» можно увидеть, что институт рыночных отношений формируется по всей стране неравномерно, имеет свои особенности.
Если вернуться к отчету GEM, упомянутый в начале статьи, статус предпринимателей в казахстанском обществе к 2015 году оказался достаточно высок (3-е место из 60), не менее позитивно воспринимается выбор предпринимательства как желаемой карьеры (4-е место из 60)[20]. Из этих данных аналитики Nazarbayev University, распространившие данные отчета, делают вывод о том, что в Казахстане за годы независимости был искоренен негативный образ предпринимателя. «Сегодня предприниматель жителями РК воспринимается как успешная личность, обладающая высоким социальным статусом. Молодежь все больше рассматривает предпринимательство как достойный выбор карьеры», - утверждается в пресс-релизе университета. Вместе с тем, можно привести недавнее высказывание крупного казахстанского бизнесмена Нурлана Смагулова: «Мы за 25 лет так и не смогли выстроить уважительное отношение к предпринимателям. Кем только нас не считают - и нуворишами, и людьми, которые воспользовались плодами приватизации... А я показываю, что это класс людей, который рискует, который создает новый образ жизни. Это - будущее Казахстана. Я хочу, чтобы молодежь занималась предпринимательством»^].
Таким образом, данные отчета GEM являются скорее оптимистичными, нежели реальными. Действительно, рыночные отношения стали для казахстан- цев нормой, однако институт предпринимательства в Казахстане находится еще в самом начале своего исторического становления и для его формирования потребуется много времени и благоприятных условий. При этом положение осложняется и другим фактором - значительная часть общества ностальгирует по советскому прошлому, когда в рамках государственного патернализма не нужно было нести ответственность. И здесь проявляется еще одна уникальность нашего сегодняшнего положения.
С одной стороны, возврат к старой социалистической модели объективно невозможен, и нам, вероятно, нужно пройти путь, по которому шли капиталистические страны.
С другой стороны, те же капиталистические страны, которые явились родоначальниками этой модели, сами переходят к модели социальных государств, в которых основными игроками становятся крупные корпорации и государство. Классических капиталистических государств на сегодняшний день фактически нет. В результате не вполне ясно, какое будущее ждет казахстанское предпринимательство в условиях, когда возврат к прежним образцам невозможен, а условно новые образцы (классические формы капитализма) уже оказались устаревшими.
- Слово «бизнесмен» в Казахстане перестало быть оскорбительным, 10 февраля 2016 - http:// forbes.kz/news/2016/02/10/newsid_105799
- Кенжегузин М. Б., Кошанов А. К., Исаева М. Г., Нурланова Н. К. и др. Реформирование экономики Казахстана. Институт экономики Министерства науки, 1997.
- Василевский Дмитрий. «Этос предпринимательства и национальные стереотипы», 16.11.12 - http://finatica.by/news/13167-yetos-predprinimatelstva-i-nacional/
- Артыкбаев Ж. О. Казахское общество в XIX веке: традиции и инновации.
- Левшин А. И. Описание киргиз-кайсацких орд и степей.
- Масанов Н. Э. Проблемы социально-экономической истории Казахстана на рубеже XVIII- XIX веков. - Алма-Ата: Наука, 1984.
- Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. 2-е расширенное и дополненное издание. - Алматы, 2002.
- Мейндорф Е. К. Этнография казахов в записках российских путешественников начала XIX в. - Астана: Алтын кгтап, 2007.
- Хамитова А. Б. «Проблемы человеческих ценностей в казахской культуре». Вестник КарГУ, 2008 - http://articlekz.com/article/5088
- Казахстан в 20-40-е годы XIX века. Е. Бекмаханов - http://bibliotekar.kz/kazahstan-v-20-40- gody-xix-veka-e-bekmah/glava-2-socialnye-otnoshenija-kazahov.html
- Ш. Ж. Тохтабаева. Этикет казахов. - Алматы: ТОО «Дайк-Пресс», 2013.
- Казахстанская трагедия в исследовании французского историка - http://e-history.kz/ru/ contents/view/213
- Ю. Елисеев: Новейшая история Казахстана. Баи - это соль земли, а Алдар Косе - мошенник? 02.05.2008 - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1209710280
- Нурбекова Ж. А. Предпринимательство в современном казахстанском обществе. - Алматы: издательство «Казак; университеты, 2005.
- В Казахстане средний возраст бизнесменов - 40 лет, 02.11.2015 - https://kapital.kz/ business/45065/v-kazahstane-srednij-vozrast-biznesmenov-40-let.html
- Самоидентификация жителей Атырауской области - http://www.ofstrategy.kz/images images/ Атырауская_областъ.pdf
- Самоидентификация жителей Западно-Казахстанской области - www.ofstrategy.kz/images/ 3m.pdf
- Самоидентификация жителей Мангистауской области - http://www.ofstrategy.kz/images/ Mangistau_people.pdf
- Самоидентификация жителей Южно-Казахстанской области - http://www.ofstrategy.kz/ images/%D0%AE%D0%9A%D0%9E.pdf
- Слово «бизнесмен» в Казахстане перестало быть оскорбительным, 10 февраля 2016 - http:// forbes.kz/news/2016/02/10/newsid_105799
- Интервью Н. Смагулова, 8.04.2016 - https://vlast.kz/persona/16683-nurlan-smagulov-glava- astana-group-lublu-ctoby-biznes-byl-na-poverhnosti-a-ne-pod-zemlej.html
Добавить комментарий